РЫБА «…холодная фаршированная рыба с хреном — это блюдо, ради которого стоит принять иудейство…» Исаак Бабель

Сара Хаимовна, а в миру – Софья Харитоновна, славилась на весь маленький городок своей фаршированной рыбой, и секрет ее приготовления держала за семью печатями. Все евреи городка готовили гефилтe фиш, но ее рыба была «чего-то особенного». Когда некоторые рассказывали, как готовят рыбу с костями, Софья Харитоновна возмущенно фыркала, как обиженная кошка.

– Если гефилтe фиш делают с костями, нарушая законы Субботы, – вздыхала она, – так а зохен вей нашим евреям.

Софья Харитоновна была женщиной возраста чуть старше бальзаковского. Судьба наделила ее твердым характером, и решения она принимала быстро, не чураясь крепких выражений. Высокий рост и тем не менее легкая походка, крутые бедра, обтянутые узкой юбкой, и выдающийся бюст очень волновали провинциальных донжуанов. Встречая Софью Харитоновну, они оборачивались и долго-долго смотрели ей вслед, причмокивая языками. Гладкая прическа чуть седеющих волос, маленькая родинка у верней губы и яркая одежда выделяли ее в гуляющей толпе.

Исаак Пинхасович, а в миру – Исидор Петрович, вдовец, бабник и гурман, был известен в городке как отменный кулинар. Его штрудель, мясо с черносливом и тейглах были тоже «чего-то особенного», и вкус их считался непревзойденным. Но фаршированная рыба – еда царицы-Субботы – Исидору Петровичу не давалась. Он перечитал уйму книг, придумывал новые рецепты, но всё же, как ни старался, а дотянуть до рыбы Сары Хаимовны не мог. Нет, его рыба, конечно, тоже была вкусной, но не то… Не то, и это знал весь городок.

Исидор Петрович – крепкий мускулистый мужик совсем маленького росточка с лысиной до самого затылка и кривыми ногами – напоминал куст саксаула. Скуластое лицо с маленькими глазками и крепко сжатыми губами напоминало голову готового к атаке питбуля. Весь его облик говорил об упрямстве, хитрости и умении достигать поставленной цели. В один июльский вечер Исидор Петрович, попробовав свою рыбу, хлопнул по столу ладонью и, воскликнув «Генуг!», заторопился в цветочную лавку. Купив большой букет, он побежал к дому Софьи Харитоновны и положил цветы у двери ее квартиры. С тех пор каждое утро на ее пороге лежал роскошный букет свежих цветов. Куда бы Софья Харитоновна ни шла, ей встречался Исидор Петрович. Он смотрел ей в глаза с таким неприкрытым желанием, что дыхание немолодой дамы учащалось, а лицо покрывалось румянцем. На третий день она резко остановилась и сказала:

– Вы на меня смотрите, как тот кот на масло. Хотите познакомиться? Так я уже согласна. Меня зовут Соня.

– А меня Исидор, – поспешил ответить Исаак Пинхасович. Сара Хаимовна сникла. Ее пронзила мысль: «Он не из наших». Исаак Пинхасович всё понял и быстро исправился:

– Нет, нет! Это теперь, а раньше я был Ицык.

– Это другое дело, – сказала Сара Хаимовна, решительно взяла его под руку и повела по правой стороне центральной улицы, потому что по левой гуляли биндюжники, сапожники, нищие, бездомные и, как она говорила, «всякий шлеперский элемент».

– Что тебе приготовить на ужин, Исачок? – глубоко дыша спросила Сара.

– А что вам не жалко для такого влюбленного, как я, Сонюра моя? – вытянув губы трубочкой ответил Исаак, и лицо его стало похожим на мордочку доброго кокер-спаниеля.

– Я сделаю тебе гефилтэ фиш, – еще глубже задышала она.

После знаменитой рыбы и нескольких бокалов легкого вина Сара встала из-за стола и направилась в спальню. В дверях она загадочно сказала:

– Я тебя позову, Исачок.

Вскоре она пригласила ухажера в спальню:

– Ложитесь ко мне, будьте такие добренькие!

Он быстро сбросил одежду и лег рядом, продолжая восхищаться ее домом, ее телом и ее рыбой.

– Не надо этих глупостей! – обиженно заметила женщина. – Если ты хочешь поговорить, лягай повыше, если мы будем заниматься делом, так лягай пониже.

Разочарованный Исаак лег пониже и таки занялся делом. Довольная Сара, отдышавшись, спросила:

– Ты что-то начал говорить, Исачок? Повтори, пожалуйста.

И он стал  подробно рассказывать ей, как сам готовит рыбу.

– Это у вас под Рыбницей так готовят гефилте фиш, – воскликнула Сара. – А мою маму в Одессе на Молдаванке учили по-другому.

И она подробно изложила классический рецепт. Исачок ликовал. Затаив дыхание, он слушал волшебную музыку ее слов, судорожно пытаясь запомнить все нюансы. Затем выскочил в другую комнату и быстро записал на салфетке кулинарную исповедь. Вернувшись к Саре, лег повыше и долго восхищался ее прелестями.

– Исаак, – шептала разомлевшая женщина, – может быть, еще раз займемся делом, а?

– Сонюрочка, рыбка моя, мне пора, а то голодная собака разнесет дом.

И, чмокнув Сару чуть ниже груди, стал одеваться. Она разочаровано вздохнула и отвернулась к стене.

Никакой собаки у Исаака не было. Он спешил на базар купить свежую рыбу. Через некоторое время по городку поползли упорные слухи о том, что фаршированная рыба Исидора Петровича не хуже, а может быть, и лучше, чем у Софьи Харитоновны. Услышав это, рассвирепевшая женщина долго не могла успокоиться. Гнев, обида, ненависть травили ей душу. На третий день, надев свое лучшее платье и сделав прическу у самого дорогого парикмахера, она с небольшим чемоданчиком направилась к Исачку, не забыв захватить палку, на случай если встретит собаку. Чем ближе Сара приближалась к его дому, тем сильнее учащалось ее дыхание и что-то с левой стороны груди под пышным бюстом шептало ей, что несется она к нему не только затем, чтобы отомстить за кулинарный плагиат.

– Открывай дверь, мопс обрезанный! Ты мне сделал вырванные годы! – кричала женщина, барабаня в дверь палкой. – И придержи собаку!

Бледный Исидор Петрович распахнул дверь:

– Не бойся, моя Сонюра, собака подавилась рыбьей косточкой и сдохла, – обхватив женщину чуть пониже талии, он пытался поцеловать ее в живот. – Сонечка, ты такая красивая, такая душистая!

– Я тебе дам «красивая»! – кричала Сара, пытаясь ударить его палкой. – А ну собирайся, мопс плешивый! Мы сейчас же пойдем в загс и распишемся!

– Тихо, тихо, кто же отказывается, Сонюрка, рыбка ты моя фаршированная! Я уже согласный.

Слухи о потрясающем вкусе штруделя, наваристого бульона с кнейдлах, жареной курицы в сливовом соусе и, конечно же, фаршированной рыбы, что подавали на этой свадьбе, не только ходили по городку, но и просачивались в райцентр, а может быть, даже и в сам Гайворон.

Михаил ЭНЕНШТЕЙН